Тема, о которой мы говорили всегда и продолжаем говорить — этика и травма.
Потому что мы твердо убеждены, что она необходима. Жизненно необходима и прямо сейчас и на будущее. И вот почему.

Процитируем Томаса Хюбла: "Самый глубокий уровень процесса исцеления травмы — это этическое восстановление. Когда мы растапливаем травму, когда мы исцеляем нечувствование, не присутствие в отношениях, отчуждение, то мы начинаем снова чувствовать этические нарушения, проступки, которые привели к образованию травмы."

Травма порождает войну — война порождает травму. Граница между хорошо и плохо, можно и нельзя, правильно и неправильно пролегает не (с)только по линии правил, законов и предписаний. Она пролегает через тело каждого из нас, она в нашей способности чувствовать и замечать свою реакцию.

Чувствительность к плохому, неправильному создает этические выборы. Способность на уровне ощущений замечать разницу между живым и неживым порождает те или иные действия. Возможность замечать свои реакции и управлять ими создает больший диапазон выбора [даже когда он стоит слишком дорого].

Травма как способ существования/адаптации лишает нас чувствительности и возможности замечать свои реакции. Мы становимся нечувствительными и перестаем всем телом различать добро и зло, хорошее и плохое, правильное и неправильное. Если я сам не могу сделать такой выбор, значит за меня его делает кто-то другой.

Травма-информированность/осознанность/чувствительность порождает этику. Если я знаю в этом месте себя и делаю шаги к большей чувствительности, я с меньшей вероятностью нанесу урон другому живому, неважно человеку ли, животному, природе, культуре, обществу.
Да, есть животные, они едят друг друга. Но животные: а. не рефлексируют, и б. не уничтожают друг друга, если это не задача выживания. Человек с травматическим откликом постоянно живет в состоянии выживания, он непрерывно чувствует угрозу, такова природа травмы. И поэтому он так легко нападает, создает насилие и способен на зло.

Травма-информированность — первый шаг на пути исцеления травмы. А это значит шаг к возможности чувствовать, различать хорошее и плохое и делать выбор, отличный от выбора травмы. Мы про это говорили, говорим и будем говорить и дальше.
(c) Александра Вильвовская

Вела в группе поддержки помогающих практиков КИСЛОРОД вебинар по культурной/коллективной травме. Пока готовилась, поняла, что это первый раз, когда делаю эту тему в открытом формате [а не внутри наших курсов] и на русском. С одной стороны, хорошо - можно пропустить обязательное в английской версии обоснование права вообще об этом говорить, с другой стороны, сложнее оказалось не растечься мыслью.
И продолжаю думать дальше. Вот что любопытно.

С темой персональной травматизации, кажется, мы уже более или менее смирились. Шит хепенз, раны остаются, лучше с этим что-то делать. По какой-то причине [есть гипотезы, но это неточно] коллективные раны/травмы признаются сложнее. Трудное прошлое - да, признается, оставленный им след в настоящем - редко. Вообще, похоже, коллективная травма обсуждается и мыслится в образе скорее результата, а не процесса, который всегда с нами. Это любопытно.

Я не расстановщик, поэтому напрямую редко в работе сталкивалась именно с этим аспектом травмы. При этом вот то самое "все, что было не со мной, помню" - оно, стоит чуть копнуть, весьма живучее и его довольно легко обнаружить. Его не всегда можно проследить в коллективном пространстве [в социальных практиках, настроениях, распространенных реакциях], но оно довольно легко ловится в личном переживании и действиях [хотя это очень неприятно бывает.

Томас Хюбл [пожалуй, самый известный сегодня специалист в теме коллективной травмы] выделяет несколько ключевых процессов, сопровождающих процесс коллективной травмы: гиперактивацию [ее можно увидеть и в сопротивлении, и в защитном поведении, и в создании насилия], онемение [и как нечувствительность, и как отстранение, и как актуальное сейчас "расчеловечивание" и себя, и других].

Я бы добавила еще как то, на что можно смотреть, - ощущение бессилия и легкость "ретравматизации". Ну и да, никто толком пока не может объяснить, как "на самом деле" это передается между людьми. Из эмбодимент оптики очевидно лишь то, что мы в ходе жизни перенимаем друг у друга телесные паттерны и буквально втелесниваем чужой опыт от людей вокруг, из поколения в поколения и т.д.
Мне самой уже довольно давно, а в течение последних двух месяцев так и особенно любопытно отлавливать у себя и наблюдать в свидетельствах других вот эти очаги коллективной боли/раны/травмы.

На что - на какие темы, тезисы, триггеры - я реагирую сильнее всего/чаще всего сопротивлением, протестом, спором, контраргументами и т.д., в связи с чем мне хочется активнее всего защищаться или действовать?

Например, как невыносимо сложно было смотреть "Рассказ служанки" - хотелось всех убить. Да и прочее, где обижают женщин, часто смотреть больно и хочется драться/спорить - иногда такое еще называют фемоптикой. Просто потому что у женщин есть такое вот общее коллективное больное.
То же самое про спор, было с BLM - как контраргумент "да, конечно, но ВСЕ жизни важны", за которым скрывалась собственная невысказанная боль ("а кто встанет на мою/нашу поддержку?"). В текущем медийном поле - все то же самое.

Можно на все эти споры смотреть не как на логическую аргументацию, а как на возможность услышать что где и как у меня болит как у человека, принадлежащего к группе.

Еще вопрос - на что я стараюсь не смотреть, от чего отворачиваюсь, что стараюсь исключить из своей жизни? Эдакое слепое пятно. И какое коллективное поле боли за этим стоит? (Для меня в этом смысле ярко звучит этот лозунг- перевертыш "своих не бросаем" - коллективная реальность сильно иная и лозунг, возможно, рождается как выражение мечты).

По отношению к чему я ловлю себя на нечувствительности или цинизме? [В видео я привожу несколько личных примеров, от которых меня до сих пор подколбашивает].

На что я моментально вскидываюсь [или умираю]? Что - темы, информация, слова - срабатывает как триггер неконтролируемой реакции [страха, гнева и т.д.]?
Можно, конечно, сказать, что в сортах дерьма/травм, разбираться необязательно. Или что перенос наработанного в теме индивидуальной травмы в поле коллективной - некорректно. Или что вообще слово "травма" нужно загнать обратно в медицинские справочники и выдавать к использованию только при предъявлении медицинского диплома. Можно, нивапрос.

Можно использовать другие слова. Например в IFS подобное называют "бременем коллективного опыта". Хюбл часто использует слово "рана". Социологи и историки [откуда, собственно тема и начала развиваться когда-то] используют свои слова.

Слова могут быть любыми. Главное помнить, что hurt people hurt people, а цикл войны и травмы - война/насилие рождает травму, травма/насилие рождает войну.

Запись вебинара можно посмотреть тут
(с) Александра Вильвовская

Потому что одна из особенностей функционирования нервной системы, живущей в привычном травматическом отклике - нечувствительность. Мне "пипец" чувствовать свою боль, и я обрубаю чувствительность вообще [включая трудоголизм и алкоголь]. И поэтому я вообще не чувствую других людей.

Поэтому "Ачотакова?". Поэтому "А чего вы ожидали?" [я однажды поймала себя на этой реакции и пришла в полный ужас]. Поэтому "Вы виноваты в том, что мне больно". Поэтому все эти бесконечные «I'm offended» почти по любому поводу и обраточка в ответ. Поэтому чужая злость так легко рождает чувство вины [иногда вину пережить легче, чем собственную боль и сострадание].

Почему про это все важно тем, кто работает с другими людьми в обучающем или помогающем формате?

Мое убеждение состоит в том, что, если мы знаем это про себя и знаем это про других, то мы можем стать теми людьми или создавать такие места и процессы, в которых этот круг насилия и травмы разрывается и возникает какой-то другой опыт для нервной системы ("а что так можно было?"). Мы создаем условия, в которых человек может учиться, меняться, исцеляться, достигать лучших результатов и причинять своими действиями меньше вреда.

Быть травма-информированным специалистом - это не значит обязательно прям совсем переучиваться и делать что-то вообще по-другому [хотя глубина изменений может иногда ощущаться именно так].

Это значит просто помнить, знать, что другие люди могут иметь разный опыт и состояние нервной системы. Или другими словами, это значит помнить и чувствовать, что другие люди - это не объекты моих действий [управление, обучение, whatever], а другие живые люди, как и я сам/а.

И когда вот это понимание и собственный опыт переживания себя живым развиваются, тогда и самые разные мелочи, отличающие травма-информированную практику от потенциально-травма-опасной, встают на свои места в словах, действиях, внимании, отношении.
(c) Александра Вильвовская

Сегодня "травма" понимается как некоторый способ функционирования нервной системы. В этом смысле "травма" встает в один ряд с другими человеческими особенностями и ооочень медленно и далеко не везде постепенно теряет медицинский статус болезни/отклонения. Кто-то не различает оттенки зеленого, кто-то пишет левой рукой, кто-то может в уме перемножать многозначные числа, кто-то создает в теле привычный травматический отклик. Nothing special и всяческое diversity. А с учетом распространения в популяции можно даже сказать, что в той или иной степени это есть у всех у нас, и это норм.

У кого-то так из-за разных говно-событий и обстоятельств в жизни, у кого-то в силу семейной системы или истории, у кого-то - культурно. Это видно, это слышно, это выражается в телесности, эмоциональных реакциях, мнениях, картине мира, действиях. Это норм. В том-то и дело, что масштабность автоматом переводит это явление из разряда болезни в разновидность нормы.

Да, это масштабно и трудно, но не безнадежно, потому что травму можно и нужно избывать/исцелять, и есть уже сейчас 100500+ способов это делать:

• в терапии [личной и групповой)
• в социальных действиях [включая активизм и протесты]
• через юридические действия [см. Нюрнбергский процесс]
• через культурные действия и артефакты [привет "Дневник служанки" и "Чернобыль"] и т.д.

Сегодня не нужно обязательно становиться травматерапевтом и работать в помогающем формате, чтобы помогать этому процессу исцеления. Сегодня достаточно знать (быть травма-информированным), чтобы учитывать это в своей работе и в своей жизни.

Потому что через эту призму становится очень хорошо видно, что одни люди могут делать с другими людьми:

• Что делает начальник, который орет на подчиненных, например, или просто мечется в условиях корпоративной политики
• Или что делает тренер в спортзале, провозглашая "no pain no gain"
• Или специалист по питанию, с нежностью называющий своих клиенток "жиробасинки"
• Или чиновник, спускающий директиву как вести себя на голосовании

А также, почему они все это делают, при наложении травма-информированной оптики все становится ясно.
(с) Александра Вильвовская

Травма-информированность позволяет видеть и чувствовать, что стоит за словами и действиями.

Видеть не в жанре – "оу, это у тебя травма", а в сопереживании – "да, я чувствую твою боль в этом месте, я вижу, как ты пытаешься ее выразить, как ты пытаешься с ней справиться".

Травма-информированность в этом месте создает возможность контакта, шанс понять, что же происходит с другим человеком или группой. И если вы думаете, что это относится только к работе травматерапевта, так нет.

Какого черта они сопротивляются "аджайлу/whatever", что вы там внедряете и преподаете?
Что делать с сопротивлением участника на тренинге?
Почему клиенты перестают покупать персональные тренировки? [А клиент такой: "***, ну почему у вас в бассейне вода такая холодная???"]
О чем кричат все эти женщины с плакатами? Зачем меня учат всему этому диверсити? [Доктор, почему меня все игнорируют?]

А еще травма-информированность позволяет не убиваться каждый раз, когда сталкиваешься с проявлением чужой боли, не видеть в предъявлении чужой боли игнорирование или преуменьшение своей [или, наоборот, видеть там, где это есть]. И из этого может вырастать этичность в работе.

Где-то она начнется с тренировки у себя навыка говорить он/она или использовании феминитивов при общении с людьми, для которых это важно. А где-то с калибровки нагрузки или температуры в бассейне.

Просто потому что "новая этика" – это действия, основанные на понимании, что другой человек - человек и, если ты не психопат, ты не будешь/не сможешь делать ему больно.
(c) Александра Вильвовская

Травма-информированность и этика - это не что-то очень сложное или экзотичное. Это просто некоторые знания и собственная чувствительность. Но встречаются они в наших широтах редко, так как мы часто боимся самого слова "травма" [и оскорбленно на него реагируем] и в целом не очень чувствительны к себе и реакциям другого.

И при этом, мы отлично различаем, когда с нами как человеком и есть ощущение безопасности, а когда с нами как с объектом/куском мяса.

Вот этот неприятный осадок [или сильные трудные переживания] после работы со специалистом - и есть сигнал, что что-то тут не так было. И мы как клиенты его вполне ловим. Неуместные комментарии, неприятное прикосновение, бессмысленные [но эффектные и сильные] интервенции, невнимание к нашим просьбам - сколько раз вы сталкивались с этим у массажиста, на тренировке, на классе йоги, в танцевальном зале, во время косметических процедур, на тренинге? Просто посчитайте.

Иногда с таким сталкиваешься в самых неожиданных местах. Вспоминается одна бизнес-презентация, на которой ведущий, чтобы продемонстрировать какой-то тезис, предложил присутствующим вспомнить детство. Дело происходило зимой, за окнами - московская февральская хмарь, а ведущий настаивает: "Вспомните, как вы с утра просыпались, собирались и шли в школу, вспомните дорогу в школу...". Я вижу, как человек 30-40 милых людей перестают дышать, напрягаются и замирают, и думаю: Ну зачем???? Зачем вот так, не думая и без цели, вгонять людей в реакцию ретравматизации? Чтобы что? А если бы ведущий понимал, что он делает, может быть он не портил бы день этим прекрасным людям?

Мир меняется. Мы уже интуитивно не хотим рекомендовать специалистов, которые вот так неаккуратны. Мы и сами не хотим быть такими специалистами, правда?
(c) Александра Вильвовская

О ПРИНЯТИИ РАЗНООБРАЗИЯ ОПЫТА

Если какая-то часть меня и/или моего опыта считаются неправильными, не имеющими право на существование и не дающими мне прав, то мне мало что остаётся кроме ненависти к себе или другим, одиночества и боли. Не тем, негодным, неважным может быть что угодно: цвет волос, нейро-особенности, ИМТ, сексуальные предпочтения, разрез глаз, нелюбовь к прикосновениям и т.д. Если на то, что и какая я есть, мне говорят "это плохо, так не должно быть", мне может быть больно.

ПРО СВЯЗЬ ЭТИЧНОСТИ И ТЕЛЕСНОСТИ

Мы легко умеем не чувствовать. Не снижать свой стрессовый отклик, чтобы проходить сквозь трудное, а отключать саму чувствительность - делать numbing, онемение. Это реакция всей нервной системы и тела, поэтому отключается все и сразу. Поэтому нечувствительность распространяется и на нас самих, и на наши действия в отношении другого. Тогда, не желая страдать сами, мы становимся нечувствительными к другим и можем, не желая того, сделать больно. Стоит ли напоминать, что источник этой нечувствительности кроется в травме? Травма рождает насилие, насилие рождает травму.

ПРО ВЛАСТЬ

Каждый раз, когда реклама предлагает изменить что-то, давя на «боль», она сообщает: "Как есть, ты не годен".
Это власть культуры/медиа.

Каждый раз, когда тренер, инструктор, учитель произносит что-то типа «ты делаешь неправильно, ты должен больше-лучше-дальше», он из своей властной/экспертной позиции сообщает: "Твои усилия - фигня".
Это власть позиции.

Когда медиа, культура, окружение или человек, вызвавшийся помочь нам своей экспертизой, использует имеющуюся власть таким образом, не может почувствовать (ибо у него numbing – "онемение") реакцию другого и не рефлексирует свою позицию и действия, то тут и встаёт вопрос: "А этично ли это? Помогает ли это или наносит вред?".

Нам важно, чтобы нечувствительности и страдания было меньше, а рефлексии, осознанности и принятия опыта другого - больше.
(с) Александра Вильвовская

Вообще-то мы любое обучение специалистов начинаем с этой темы и делаем это уже давно. Но в этом году, признаюсь, я заметила у себя некоторую усталость от слова "этика" и наработанных слов в этой теме. Не тема потеряла актуальность, но как будто все меньше слов [особенно умных] хочется произносить. Потому что дело не в словах.

Этой весной три тренда меня дергают/бросаются в глаза сильнее всего. Пандемическая усталость, связанная с ограничениями и изменениями привычного способа жизни. Концентрированное сгущение насилия в разных формах и в разных частях света. Усиление поляризации взглядов и действий, политкорректность и культура отмены [и их последствия]. Если по-простому: чувствительность растет, количество насилия увеличивается, все устали и все ярче проявляют весь спектр обычных стрессовых реакций [от бить морду и сажать в тюрьму до бечь и диссоциироваться изо всех сил].

И когда я об этом думаю, мне в голову приходят два сюжета. Первый - самый свежий, из опыта дагестанской поездки. Я обратила внимание на то, как предельно уважительно и корректно общались с нами самые разные люди. "Можно я спрошу? Я не хочу обидеть, просто мне интересно..." "Можно я вас сфотографирую?" и т.д. Ну понятно, конечно, мы гости, динамика власти, то-се... Но еще и "Ты ж пойми, мы же тут все очень взрывные, и мы это знаем, поэтому стараемся быть вежливыми и уважительными". Конечно, мы встречали разных людей и разное отношение, но вот эта деликатность - она прямо мне в глаза бросилась. Думаю, этот способ общения оплачен многой болью и кровью. Но он есть. Ну то есть всего-то - некоторое состояние, правило "быть уважительным" [нарушение которого дорого стоит], что рождает определенные слова и отношения. Мне кажется, этот навык многим доступен для освоения.

Второй сюжет более профессиональный и хорошо известен. Когда я вижу сгущение вот этого всего вокруг, отмечаю собственные реакции [у меня, оказывается, прекрасные навыки выживания в политически неблагоприятной среде], то что я как специалист выбираю и противопоставляю? И я вспоминаю Корчака и его выбор, который я бы описала как создавать источник света [заботы, любви, безопасности], когда вокруг темно. Я всегда любила Корчака и мне близок этот выбор. Если кругом "война", как я могу собой и своими действиями увеличивать количество "мира"? Могу ли я на своем маленьком кусочке, в зоне моего влияния и ответственности, в своей форме работы создавать для других больше силы, добра и любви? Похоже, сегодня это может быть важным осознанным выбором.

Вот, собственно, и вся "этика". Видеть другого, уважать его и создавать собой в своей работе больше силы и любви. Внутренний выбор, внутренняя работа и вполне осязаемые и развиваемые навыки. И похоже, сегодня это вот прям - выбор и коммитмент.
(с) Александра Вильвовская

С одной стороны, времена меняются и все чаще клиенты не готовы мириться со всякими "зато..." - "Да, мне с этим специалистом плохо, зато...".

В разных сообществах все активнее обсуждается не результат работы (научили, помогли и др.), а условия (некорректно прикасается, отпускает уничижительные комментарии, не слушает, что я говорю, доводит до слез и т.д.). Это все - реальные отзывы. И это уже сильно влияет на выбор специалиста.

В эпоху кнопки "оставить отзыв" шила в мешке не утаишь. Так что сегодня "этичность работы" уже не приятный бонус, а условие, при котором клиенты приходят.

С другой стороны, что вообще есть «этика»? Свод правил и запретов? Традиция? А кто это сказал? А оно ещё актуально? А почему? Этические дилеммы возникают все чаще. Не у всех проф.сообществ есть прописанные этические нормы. Практики разные, можно ли переносить одни правила в другие практики?

Ну правда, "чо такова?".
Почему йога-тичеру нельзя спать с учениками? Почему майндфулнес-тичеру нельзя использовать любые красивые образы? Почему фитнес-тренеру не давать инструкции исходя как правильно? Зачем спрашивать разрешение на прикосновение массажисту? Таких вопросов и ситуаций миллион [Мой любимый вопрос: должен ли мастер эпиляции знать о травме?]))) Да, есть у меня такая личная мечта, чтобы знали и учитывали в своей работе.

Когда мы обсуждаем тему этики в нашем сообществе, мы опираемся на знания и принципы. Знание - про травму. Принципы - про то, как происходит обучение и про безопасность.

Если есть знания и опираешься на принципы, тогда легче находить решения для конкретной практики или метода с каждым отдельным клиентом. Тогда и пользы от твоей работы больше, и шанс, что к тебе люди потянутся, выше. Ибо если можно не терпеть и не страдать - то это конкурентное преимущество в наших географиях.
(с) Александра Вильвовская

Выражение "новая чувствительность" начало активно использоваться в русском языке, если не ошибаюсь, год-два назад, используется как в нейтрально-исследовательском, так и в иронично-обличительном ключе и относится к феномену "гипер-чувствительных", легко оскорбляющихся или еще каким образом эмоционально реагирующих людей. В основном молодых, но все зависит от темы. Быстрое гугление легко даст ориентиры.

Строго говоря ничего "нового" в этом на самом деле нет. Способность людей чувствовать ситуации несправедливости, или угрозы, или пренебрежения, или еще чего - штука предустановленная. Нового же здесь темы, которые сейчас чувствительны, интерпретации явлений и громкость выражения этих чувств. А также то, что когда мы сталкиваемся с выражением этих чувств, то тоже в свою очередь чувствуем всякое [WTF? Чтоа?...]

С моей колокольни это все напрямую связано с темой травма-информированности/травма-чувствительности [trauma informed/sensitive, часто используются как синонимы].

За последние лет 100 [а особенно после 2WW] мир заметно так поменялся.

Он становится явным образом более горизонтальным [vs иерархичным], ценность жизни явно другая [не везде-не везде, я помню, но см. ковид], поэтому меняются ценности, меняется ощущение будущего и вот все это [см. Уилбер, СД и прочие истории про вертикальное развитие]. И, если совсем просто, то что было «ну так жизнь устроена» еще в годы моей юности, сейчас либо уже устроено иначе, либо понятно, что нет, так устроено не должно быть. Ну, в общем, до фига всего, что стало иначе и за 100 лет, и за 50, и за 10.

При этом есть несколько тем, которые социально заряжены сильнее чем, какие-то другие: этнические, гендерные, темы насилия в любом проявлении. Строго говоря, все заряженное вертится так или иначе вокруг темы насилия или ее проявления в контексте любой формы власти.

Возьмем, для простоты, уже довольно устоявшую тему в поле языка - феминитивы и разнообразные he/she/they - он/она/... [нет в русском пока варианта гендерно-нейтральной формы]. Относительно этого пункта гендерной повестки много понаписано, много копий сломано, есть также много разных позиций, от более радикальной - как должно быть, а иначе - бан, до умеренной - лучше избегать гендерной определенности [и крутись как можешь]. От чего зависит уровень радикальности? Имхо, от чувствительности.
(c) Александра Вильвовская

Мы в пространстве чувствительности [для меня это именно что не линия] можем тяготеть к трем разным вариантам:

• я сильно реагирую [я оскорбляюсь, мне хочется плакать или дать в морду, и это определенная телесность],
• я не чувствую проблемы [как это может кого-то задевать? в чем вообще проблема? и это тоже некоторая телесность],
• я чувствую себя спокойно и устойчиво [мне, правда, все равным образом «ок», потому что в этом месте у меня нет стрессового отклика или он модерируемый].

Ну, в общем, так исторически сложилось [и хорошо], что те, у кого болело и поэтому было чувствительно, в какой-то момент стали много писать, учить молодых и вот все это. Болеть от этого не перестало, иногда даже наоборот, но именно эта чувствительность вкупе с возможность об этом говорить, как будто проявили болевую точку. Она стала видна.

Стало видно: вот здесь людям больно. И тем, кому может быть в этом месте не было больно, узнали, что так бывает, стали обращать на это внимание, стали обращать внимание и на свои такие места [а мне тут больно? о, кажется мне тоже тут не айс], стали соглашаться с тем, что людям не должно быть больно в этом месте [и других тоже]. Или нет. Потому что у них свои боли и свои варианты травматических откликов [отвернуться, сделать себя нечувствительным, стукнуть в ответ и т.д.]

И поэтому мир в каком-то смысле стал "пипец" сложным. С одной стороны, приходится это все видеть и реагировать на это каким-то "правильным" образом. А если у тебя "неправильное" реагирование, значит ты не признаешь мою боль и поэтому - гад последний, независимо от того, из чего исходит твоя «неправильная» реакция - в черно-белом мире травмы есть только линейная черно-белая шкала. А мы как существа, вообще говоря, ленивые, всю эту сложность в гробу видали, нам ее не хочется очень сильно, утомляет она и, честно признаемся, пугает.

НО. В этом сложном оскорбляющемся чувствительном мире помимо неудобства или перегибов на местах есть много пользы - становятся видны точки боли. А если они видны, то можно направлять свои усилия на то, чтобы уменьшить эту боль.
(c) Александра Вильвовская